"Людям память нужна, как бы трудно им ни было с нею..."

«Не было ни дня, чтобы по защитникам Рыбачьего не била вражеская авиация с суши и с моря. Налёты были ежедневно, часто по несколько раз в день. 
Мы с девушками, услышав рёв самолётов, упали на землю, а земля – сплошной камень, укрытие только за камнями. Сколько пролежали, не знаю, но когда наступила тишина, я поднялась. И увидела, что из всех девчонок в живых осталась только я.
Это было время наивысшего накала боёв, немцы развернули активные действия на суше и на море. Море тоже запомнилось красным от крови».
Из воспоминаний Евгении Васильевны Нефедовской. 

«…В этот мартовский день меня вызвали в штаб батальона (я служил экспедитором по доставке секретной почты). Здесь получил задание как можно быстрее доставить срочную секретную почту в штаб дивизии.
Вскоре попала машина в попутном направлении, и некоторое время мы благополучно двигались вперёд. Но тут противник начал артиллерийский обстрел, и один снаряд разорвался вблизи от грузовика. Я был контужен и какое-то время не мог прийти в себя.
Мне было предложено отправиться в медицинский пункт, но помня о задании, я категорически отказался, сказал, что нужно доставить срочные пакеты. Когда стало чуть лучше, двинулся дальше. Больше осложнений в пути не было, и пакеты были доставлены мной в полной сохранности и в срок. За выполнение этого задания в апреле 1944 года был награждён медалью «За боевые заслуги».
Из воспоминаний Петра Дормидонтовича Ламова.

Чаще всего наши представления о войне связаны с образом мужчины. Песни, фильмы, книги о войне воспевают подвиги героев-освободителей, солдат Советской Армии. Это и понятно. Воевали в основном представители сильного пола. Но вклад женщин в Победу огромен. В годы войны хрупкие женщины не только спасали и перевязывали раненых, но и стреляли из снайперских винтовок, ходили в разведку, минировали и подрывали мосты, летали на самолётах, водили машины.

«10 октября 1943 года меня, Клавдию Феодосьевну Баландину, поставили часовым. Наша строительная рота остановилась на постой в небольшой деревушке. Вот я и стала охранять, а все заснули. Вдруг приходит старшина и говорит, что придёт генерал проверять посты, мол, обязательно впусти его в дом.
Дождь, осень, темно, а я заступила до 12 часов ночи. Генерал пришёл с обходом, стучится. Я говорю: «Кто там, сказывайся!» А он в ответ, мол, пришёл генерал с обходом. Я опять: «Кто там?» Он в ответ: «Пришёл генерал». Я всё жду, когда он пароль скажет. Но не дождалась. Ну, думаю, не пущу, хоть стреляйте. Мы так с ним двадцать минут через дверь переговаривались.
Вскоре всё затихло, пришла смена, я ушла спать. Утром всех вызвали на построение и мне объявили благодарность. Генерал сам благодарил за бдительность».

«В августе 1941 года многим женщинам пришли повестки о призыве на оборонные работы. Наш состав привезли в город Кемь и поставили в тупик. Только мы вышли из вагонов, началась бомбёжка. Стреляли прямо по нашим вагонам. Мы пытались спрятаться, но не всем это удалось. Люди гибли и падали на землю раненые. Многим повезло, потому что рядом был мост, удалось укрыться под ним.
Когда бомбёжка закончилась, нас повели в город зарывать воронки. В Карелии в это время было холодно и сыро. Воронки сразу же наполнялись водой. Мы, конечно же, сразу промокли.
На следующий день нас отправили к линии фронта, там мы жили в землянках. Копали окопы, строили дзоты. В холодное осеннее время обогревались, как могли. Тёплой одежды никто с собой не взял. Не думали, что война продлится долго. Всем дали по мешку, чтобы можно было укутать ноги.
Через три месяца, когда фронт отступил, нас отпустили. Мужчин оставили, а женщин погрузили в товарные вагоны и повезли домой».
Из воспоминаний Галины Фёдоровны Баландиной.

Вспоминают Великую Отечественную войну и те, кому в ту пору было от двух до 12 лет – самые беспристрастные и несчастные её свидетели.
Война, увиденная детскими глазами, ещё ужаснее, картины яркие, чёткие, выхватывающие из событий такие подробности, от которых сжимается сердце и наворачиваются слёзы.

«Детство – это лучшая пора жизни человека, а детство военное было очень богато впечатлениями. Слёзы и рыдания, когда приходили похоронки, радость при получении писем с фронта.
Отец и брат Николай в самом начале войны ушли на фронт. Мне было четыре года, но я всё помню. Коля посадил меня на одно колено, гармошку на другое и играл… Мы с мамой и старшей сестрой остались одни.
Каждое утро приходил бригадир и давал наряд на работу. Дети выполняли всю работу наравне со взрослыми. Летом заготовляли сено для коров и лошадей. Для каждой семьи нарезали полосы льна и зерновых, которые надо было убрать, высушить, обмолотить на гумне вручную и сдать в колхоз.
Если в колхозе оставалось что-то от сдачи государству, давали немного зерна. После жнивья собирали колоски и тоже сдавали в колхоз. Зимой помогали дояркам ухаживать за коровами и телятами, отвозили на лошадях навоз. Трудовые книжки были у всех. Отработаешь целый день – ставили палочку в книжку, не весь день – палочки нет…»
Из воспоминаний  Аполлинарии Кузьминичны Платовой.

«В тот солнечный, яркий день моя мама вместе с несколькими женщинами пахала поле на лошадях. Место называлось «Полянки», в двух-трех километрах от деревни Машковская Морозовского сельсовета.
Ребятишки, а их было довольно много, оставались в деревне. После обеда все играли на улице. Любимое место было около часовни, на больших камнях. Ждали почтальона. Мы уже знали: если треугольник – это хорошо, письмо кому-то. А если бумажка – это плохо. Мама будет плакать.
И вот почтальонка подаёт бумажку мне. Я, держа её в вытянутой руке, побежала к маме. Она увидела меня с бумажкой и громко заплакала. Женщины подбежали к ней, что-то говорили. Она распрягла лошадь, и мы пошли домой. А в бумажке было написано: Красовский Александр Иванович умер от ран 30.09.1942 года».
Из воспоминания Александры Александровны Верещагиной о матери, Анастасии Леонтьевне Красовской.

Первый день войны, весть о том, что началась война, как она пришла злом, разлучницей, вьюгой в каждую деревню, в каждый дом, в каждую семью — об этом тоже помнят дети войны.

«Мамы уже не было в живых, нас было пятеро детей и отец, Николай Иванович Костров. Как обычно, он ушёл на приработки, а нас заставил щипать траву овцам. Он был в лесу, поэтому представители сельсовета его не нашли, чтобы сообщить о войне. Мы же ничего не понимали, когда соседи, вытирая слёзы, гладили нас по головам и повторяли: «Война, проклятая, с германцем, сиротки вы!»
Отец пришёл затемно, и сразу прибежали соседи, сообщили страшную весть. Он не сказал ни слова, а опустился тяжело на лавку. Лицо у него было незнакомое, белое-белое. Мы испуганно жались у печки. Он встал, погладил всех по головам. «Иди, Тонька, собери мне рубаху, портянки, хлеба!» — сказал каким-то чужим голосом. Мы заплакали, понимали, происходит что-то страшное. «А ты куда, тятя?» А он: «Куда и все – на войну!»
Утром мы его проводили до околицы и так плакали... Да все плакали. И отец рукой вытирал слёзы. Мы не знали тогда, что больше его не увидим…»
Из воспоминаний Анны Николаевны Копыловой.

9 мая — День Победы. Великий День. В воспоминаниях — светлый, долгожданный.

«9 мая в 1945 году было тепло и солнечно. Я играл около дома. Мама была на работе, она работала в деревне Ивановская кладовщиком. Бабушка, Друговская Анна Васильевна, пришла из сельсовета, и мы с ней сели на крылечко. Она горестно вздохнула и сказала, что мы с ней сироты, что нет теперь у неё сына, у моей мамы — мужа, а у меня — папы. До конца своих дней она не верила, что он не вернётся, и всё ждала своего сына. Увидев слёзы бабушки, я тоже зашмыгал носом и заплакал. Тёплый солнечный день превратился в дождливый, сумрачный. И праздника в деревне я не увидел...»
Из воспоминаний Василия Константиновича Друговского.
(Продолжение в "ВВ" за 23 января 2015 года)