Горе матери

Умышленное убийство, о котором пойдёт речь, было совершено в Вологде поздней осенью 1990 года. Документальных подтверждений у меня нет и события описываю по памяти. Тогда я трудился в отделе охраны общественного порядка УВД области, и прямого отношения к раскрытию преступлений не имел. Об убийстве узнал из суточной сводки происшествий, где сообщалось, что в одном из ресторанов русский парень застрелил молодого цыгана. В ту же ночь подозреваемый был задержан, нашли и пистолет убийцы. Милиция приняла меры по недопущению возможных беспорядков. Другие подробности мне были не известны.

Минуло двое суток. В тот памятный вечер я, как обычно, задержался на работе. Зазвонил один из телефонов: «Жена. Ждёт на ужин», – мелькнуло в голове. Но я ошибся. Звонил подполковник Сергиенко, начальник криминальной милиции, он же заместитель начальника городского УВД. Как всегда говорил громко и напористо: «Владимир Александрович! Срочно нужна твоя помощь. Можешь приехать? Всё объясню на месте». В бодром, но несколько взволнованном голосе Ивана Григорьевича слышалась тревога. «Видимо, случилось что-то серьёзное. Звонить по пустякам он не станет», – решил я. Убрав документы в сейф, позвонил домой и поехал в ГУВД.

Под руководством Сергиенко я начинал осваивать профессию оперативного уполномоченного уголовного розыска в январе далёкого 1969 года. Тогда Иван Григорьевич работал заместителем начальника ОУР Череповецкого ГОВД. Старший лейтенант милиции. Через несколько лет он возглавил третье отделение ГОВД. Потом уехал в Москву на учёбу в Академию МВД СССР. Временно наши дороги разошлись. Но вот уже несколько лет жили и работали в одном городе. Правда, в разных службах, поэтому виделись редко.

Что же произошло?

Несмотря на поздний час, в просторном кабинете начальника городского УВД В.А. Березина была рабочая обстановка. Звонили телефоны, чувствовался крепкий запах сигаретного дыма, хотя сам он не курил. Владимир Александрович кого-то инструктировал по телефону. В стороне за длинным столом для заседаний что-то обсуждали Сергиенко, следователь прокуратуры и двое сыщиков. К сожалению, их фамилии не припомню.

Удивило то, что с озабоченным видом по комнате прохаживался Л.Н. Нечаев, прокурор города. Казалось, что под тяжестью его фигуры пол постанывал. Но это только казалось. «Надеемся, что цыганский язык не забыл?» – улыбнувшись, спросил Леонид Николаевич и протянул мне руку для приветствия. «Днём считали, что сами справимся, но к вечеру поняли, что дело – табак». Сели за стол. На лицах собеседников заметно проступали усталость и напряжение минувшего дня.

Оказалось, что случилось просто невероятное. В первую же ночь, ещё до вскрытия, из морга исчез труп цыгана, убитого в ресторане. По этой причине в уголовном деле отсутствовало заключение судебно-медицинского эксперта о причинах смерти потерпевшего. Следователь лишен возможности предъявить обвинение подозреваемому и избрать меру пресечения – арестовать его. Срок задержания (72 часа) истечет завтра. Придётся освобождать. Наверняка, он сразу скроется, так как боится расправы со стороны цыган. Нетрудно предположить и бурную реакцию родных, знакомых погибшего и городских цыган в целом… Во что бы то ни стало надо найти труп!

Подозрение в похищении падало на родственников убитого. Однако свою причастность к исчезновению тела они отрицали напрочь. Увещевания матери и сестер положительных результатов не принесли. Вторые сутки дом находился под пристальным, но скрытым наблюдением милиции. Велись другие мероприятия оперативного характера. Но все тщетно. Провести же обыски нельзя. Относительно спокойная обстановка могла взорваться и последствия будут непредсказуемы. Одним словом, выводы прокурора были неутешительны. «Постарайся убедить мать. У тебя должно получиться», – обращаясь ко мне, сказал Нечаев. Его поддержал Сергиенко: «Обязательно получится, я в этом уверен. Всё решится, как только назовешь свою фамилию». Оба они опирались на опыт нашей совместной работы по раскрытию тяжких преступлений, совершенных с участием лиц цыганской национальности.

Принимая предложение, я все же заметил, что у меня такой уверенности нет. Последние десять лет с цыганами общаюсь редко, от случая к случаю. Семью потерпевшего и его род вообще не знаю. Вот если бы мне позвонили на 2-3 часа раньше… Я сумел бы кое-что разведать и подготовиться к переговорам. А так… Придётся работать вслепую.

Взялся за гуж, не говори, что не дюж

В качестве провожатого я попросил выделить сотрудника в форменной одежде, которого хорошо знают потерпевшие. Тут же на вешалке подобрал подходящие по размеру гражданскую куртку, кепку, сунул в карман электрический фонарик. Брать оружие не было смысла. 

Помнится, что стояла холодная, промозглая погода. Моросил дождь. Грязные улицы цыганского поселка и плохо освещенные постройки выглядели неприветливо. Капитан старательно обходил лужи, я шел вслед за ним. Прикидывая в голове план действий, перебирал в памяти мероприятия по розыску преступников и вещественных доказательств, проведённые в свое время в Череповце, Вологде, Архангельске, Ярославле, Кировской и Горьковской областях. Все они закончились успешно. Но из той практики вряд ли что пригодится сегодня. Разве что опыт работы в горьковских деревнях по розыску убийцы К. Тогда, в 1980 году удалось так поговорить с цыганами (притом в разгар свадебного застолья), что на второй день К. явился к нам с повинной. Но тогда у меня был надёжный помощник, капитан милиции Алексей Герасимов. Смелый и находчивый сотрудник уголовного розыска Кирилловского РОВД.

«Здесь», – приглушенный голос проводника прервал мои размышления. Капитан осмотрелся и свернул налево. Посреди двора пылал большой костер. На тагане исходили паром два котла, ведра на четыре каждый. Тут же, при свете яркого пламени, трое мужчин свежевали крупного быка или телку. В полутьме двора нетвердой походкой двигались какие-то люди. Лаяли собаки.

Нас не ждали

Пройдя несколько узких коридоров, мы оказались в тесной комнате с низким потолком. Чувствовалось, что она давно не проветривалась. На стульях около кровати с горой подушек молча сидели три цыганки в траурном одеянии. На столе, ближе к входной двери, стояла открытая бутылка водки и тарелка с куском сала. За темными, плотными шторами едва угадывалось окно. Помещение освещала тусклая лампочка под потолком да перед иконой теплилась лампадка.

Нас явно не ждали. Извинившись за причиненное беспокойство, участковый инспектор представил меня женщине лет сорока пяти. Назвал фамилию, имя, отчество, место работы и сразу вышел. Об этом мы с ним условились заранее. Несчастная мать слабо отреагировала на наш приход. Лишь слегка кивнула головой, предложив мне сесть на стул около окна, и опять ушла в себя, словно задремала. Казалось, что тяжкое горе, так неожиданно свалившееся на женщину, почти полностью отгородило её сознание от внешнего мира. Может быть, она молилась об упокоении души сына своего? Не знаю. Столь подавленное состояние, потухший взгляд, сгорбленная фигура в слабо освещенной комнате производили угнетающее впечатление.

Я выразил соболезнование и, подбирая слова приличные обстановке, попытался объяснить цель своего посещения. Неожиданно женщина повернула голову ко мне и тихо произнесла: «Сначала помяните сына моего». Одна из девушек налила стопку водки. Отказаться, сославшись на служебный этикет, было бы неприлично. Соблюдая цыганский обычай поминовения усопших, я отлил несколько капель спиртного на клеёнку и растер их круговыми движениями стаканчика. Затем встал, произнес краткую молитву, и, перекрестившись на икону, медленно выпил.

Помолчали. На меня, малопьющего, стопка водки повлияла благотворно. Волнение улеглось, и я попытался растолковать женщинам важность проведения судебно-медицинской экспертизы. «Иначе задержанного придётся освободить. И это случится завтра. Нет сомнения, что он сразу же скроется».

На мои слова не последовало никакой реакции. Мать не шелохнулась. Девушек словно не было. Тяжелая, гнетущая тишина продолжала давить. Я понимал, что в душе матери, изнемогшей в страданиях, идёт борьба. На принятие решения влияет то, что, возможно, в соседней комнате стоит гроб с телом покойного. Медицинское вскрытие воспринимается как оскорбление памяти дорогого ей человека. Терзает и другое сомнение. Надежно ли обещание прокурора и милиции? Не посадят ли родственников за то, что они через окно проникли в запертый морг и тело сына увезли самовольно? С другой стороны, уже завтра убийца окажется на воле. Что делать? Как быть?

Неожиданная помощь

Я решил не торопить события. Утро вечера мудренее. Приду завтра. Встал со стула, чтобы проститься и сделать три шага к выходу. Неожиданно разбухшая дверь издала характерный старческий скрип, и в комнату вошел полный пожилой мужчина. Это был Василий Павлович Вишняков. Среди цыган, проживавших в Вологде, его авторитет был неоспорим. Ни один цыганский суд не обходился без его участия. Обо всем рассуждал здраво и справедливо. В то же время ему были не чужды природная предусмотрительность и осторожность в общении с представителями власти. «Что же скажет он сейчас?» – невольно подумалось мне. «Ведь я дважды участвовал в проведении обысков в его доме, когда проштрафился один из сыновей Вишнякова». В то же время я интуитивно почувствовал, что Василий Павлович может мне помочь. Он был незлопамятен. 

Поздоровавшись со мной за руку, Вишняков тяжело опустился на стул. Помянув покойного предложенной стопкой водки, он в очень вежливой форме поинтересовался целью моего посещения. Кратко обрисовав сложившуюся ситуацию, я сказал, что за ответом, видимо, придётся зайти завтра. Но не поздно ли будет? 

Выслушав меня, Василий Павлович горестно вздохнул. «Хороший был цыган, весёлый. Царство ему небесное», – произнес он перекрестившись.И тут же по-русски обратился к хозяйке дома: «Кондаков – большой цыганский начальник. Каждое наше слово понимает и на три аршина в землю видит. В Черѐповце и в Москве работал. Верь его слову, как веришь мне. Не обманет». Я с благодарностью посмотрел на собеседника. Конечно, мои достоинства он явно преувеличил, но это было в традициях его народа. Мать, молча наблюдавшая за нами, тихо обронила: «Слыхали… Знаем, что славится…» И опять, сгорбившись, ушла в себя. Однако в ее лице что-то изменилось. Как будто сбежала тень. Уловив некий душевный перелом, я встал и негромким, уверенным голосом спросил: «В котором часу и куда завтра подать машину? Лучше не позднее девяти». На этот раз молчание длилось недолго. «Сюда… К девяти», – едва слышно прошептала она и закрыла лицо руками.

Все облегченно вздохнули

За время моего отсутствия обстановка в кабинете подполковника Березина не изменилась. Если не считать, что сигаретный дым стал еще гуще. В двух словах я доложил результаты переговоров. Все облегченно вздохнули и оживились. «Ну что я вам говорил?!» – несколько торжествующе заметил Сергиенко. «Ты труп видел?» – неожиданно строго спросил прокурор. «А зачем это нужно? – изумился я. – Достаточно данного слова». «А если обманут?! Может быть уже похоронили?!» Обеспокоенность прокурора была понятна. За состояние правопорядка в городе в первую очередь отвечал он. В случае «прокола» хлопот всем прибавится. Расследование находилось на контроле в обкоме КПСС. «Обмануть не посмеют!» – тоном не допускающим сомнений заявил Иван Григорьевич. – «Расскажу я вам такой случай…». Его рассказ я уже не слышал. Переодевшись, поехал домой с благодарностью вспоминая Василия Павловича. Откуда он взялся? Ведь живет в Прилуках, на другом конце города.

Украли убитого

Сегодня ни Н.Г. Сергиенко, ни В.А. Березин не могут вспомнить даже сам факт того происшествия. И в этом нет ничего удивительного, поскольку прошло более четверти века. За 30 лет милицейской службы они предотвратили и раскрыли сотни преступлений. Где же все вспомнить?

Чтобы не быть голословным в описании событий, изложенных по памяти, я решил разыскать их официальное подтверждение. Как помнится, об этом писала областная газета «Красный Север». Сам я эту информацию не читал. Помогли работники областной библиотеки и 3 апреля 2018 г. я смог ознакомиться с этим материалом. Газета «Красный Север № 270-271 от 25 ноября 1990 года, на первой странице опубликовала заметку «Украли убитого. Традиция». Вот её содержание.

«Поздним вечером в Вологодскую городскую больницу был доставлен человек с двумя огнестрельными ранениями – в грудь и в живот. Живым его довезти не удалось, может, поэтому тот, кто привез тело, не назвал ни себя, ни пострадавшего. В ту же ночь милиция установила, что убитый – цыган, и что преступление произошло в кафе «Русь» на улице Чехова. Выяснили также личность доставившего тело в больницу – это был двоюродный брат погибшего. Четкая работа оперативной группы по раскрытию этого убийства позволила задержать и подозреваемого в этом тяжком преступлении – ранее трижды судимого, нигде не работающего К. Нашли его в доме одной из цыганок.

Но дальше дело приняло неожиданный оборот. Тело, как полагается, отправили в морг, откуда оно... исчезло. Причем еще до вскрытия. Но без акта судмедэкспертизы убийцу к ответственности привлечь невозможно! Оказалось, что тело убитого выкрали сами цыгане. И не для того, чтобы помешать следствию: их давняя народная традиция против вскрытия. Из трудной ситуации помог выйти начальник одного из подразделений областного УВД В. А. Кондаков. Он умеет разговаривать с цыганами, хорошо знает их обычаи и характеры. Владимир Александрович убедил родственников убитого в необходимости выдачи тела.

Все расследование было завершено в течение суток. Работой оперативной группы руководил начальник ГУВД В. А. Березин, ему помогали следователи Н. С. Жарков и Ю. В. Сошников и другие».

Владимир Кондаков

"Верховажский вестник" №76 за 5 октября 2018 года