Непраздная. Часть 6

Пятую часть читайте здесь

Валентина Андреевна Щукина – моя тётя, сестра нашего отца. Самое яркое впечатление от встречи с ней было в моем раннем детстве. Конец августа, ещё не осень, но прохладно, родители были в гостях у Ваньки Варюшонка в Зареке. Его дом стоял у самого берега. Гости разошлись, остались только родственники, мои родители и тётя Валя. Сосед Ванька Серьгин заиграл на тальянке. Тётя Валя – молодая, пышущая здоровьем, в деревенском сарафане-парочке пустилась плясать, запела частушки:

– Боевая, боевая,

Не бывает боевей.

Поиграй повеселее,

Да ещё повеселей,

Да ещё повеселей…

Плясала одна, но так задорно, что моя мама тоже заплясала и запела. Пели поочередно, как бы соревнуясь. После перепева снова стремительно летали в пляске по кругу, выстукивая каблучками точно в ритм. Ритм всё убыстрялся, гармонист, смахивая пот, быстро перебирал пальцами. Звенели колокольчики, лилась залихватская мелодия под пляску.

Героиня материала Щукина Валентина Андреевна, 1957 год

Щукина Валентина Ивановна (мама автора), начало 1950-х

Наконец Иван Сергеевич глубоко вздохнул, топнул ногой, отложил инструмент. Мой отец одел ремень своей хромки на плечо, тут же подхватил игру, заиграл знакомыми мне переборами. Молодые женщины вместе пропели:

– Поиграй повеселяя,

Коля Тетереночек,

Позадорней, посмеляя,

Милый мой миленочек.

Не сбавляя темпа, плясуньи всё пели и пели новые частушки, всё задорнее отплясывали по кругу. Хозяин, стоя у кухонной перегородки, опираясь на клюшку, приплясывал на месте. Иван Сергеевич то прихлопывал в ладоши, то выскакивал на круг, отпевал частушку, немного поплясав, садился на лавку. Я, весело болтая ногами и ёрзая на стуле, зачарованно глядел то на маму, то на тетю Валю. Игра неожиданно остановилась, оборвался ремень на гармошке, отец стал чинить крепление на инструменте. Все сели за стол, весело шутя, пили чай с домашними булками на мелу.

Деревенский праздник, 1950-е годы

Тетя Валя скоро уехала, приезжала потом каждое лето. Первые годы надолго, позже стала оставлять сына Игоря у матери мужа, а сами с дядей Петей мчались отдыхать на юг, на море. На обратном пути в Мурманск заезжали на недельку-две в деревню, забирали сыночка Игоря и прощались с нами до следующего лета.

Трудные военные и послевоенные годы детства нашей тёти и её мужа подвигли обоих, как тогда выражались, брать от жизни всё. Они и брали. Наслаждались теплом и удобствами квартиры, изобилием всего, что давала её работа в торговле. Как тётя Валя выражалась, ей было доступно всё. Со временем оба осознали, что остались с одним ребенком, и все усилия стали прилагать к заботе о нём.

Помню, Игорь старался избегать чрезмерной опеки родителей, особенно мамочки. В армию Игорёк не попал, приехал учиться в Молочный институт. Какое-то время мы учились вместе, но на разных факультетах. Тётя Валя часто приезжала, привозила нам с женой и Игорю богатые подарки, наказывала нам присмотреть за сыночком. Игорь был у нас частым гостем, даже нянчился с нашим ребенком, оставлялся с ним, отпускал нас в кино.

Помню, как-то вернулись, в комнате тихо, наш Андрюша спит. Игорь, вытирая пот со лба, выдохнул:

– Ну и орет он у вас, еле успокоил. Уснул, наконец-то, больше не оставляйте меня нянчить вашего крикуна.

Спросили:

– Как успокоил?

– Сначала качал, потом игрушки давал. Всё кричит. Соску дал – не перестаёт плакать. Потом дал бутылочку с молоком, сразу успокоился и уснул.

Мы с женой Татьяной посмеялись:

– Ребенок есть хотел, а ты ему игрушки. Учись, пока есть возможность. Пригодится.

Не пригодилось…

Игорь женился после 30 лет. Отгрохали шикарную свадьбу. Тётя Валя была в восторге. Купленный дом в Никольске оставили молодым, сами с дядей Петей переселились в квартиру неподалеку. Прожили меньше полугода, тетя Валя с дядей Петей уехали в нашу деревню Ивантец рубить сруб для бани.

Была весна, апрель, шла страстная неделя перед Пасхой. Жили в доме моих родителей. Позвонил телефон – позвали тетю Валю. В трубке раздался голос:

– Случилось несчастье, Игоря не стало.

У тётушки подкосились ноги, трубка выпала из рук.

Летом мы с сестрой Татьяной приехали в Никольск, подъезжаем к дому, нас встречает дядя Петя со словами:

– Жизнь кончилась.

Тётя Валя со слезами смотрит на нас из окна. Заходим в дом. Атмосфера горя, безысходности.

Мы каждый год приезжали в деревню, всегда сначала заезжали к тёте с дядей, потом ехали к родителям. Настало время, когда тетя Валя осталась одна в большой трехкомнатной квартире. Дядя Петя очень переживал безвременную трагическую кончину Игоря, заболел и уже не поправился, ушел из жизни.

Тётя Валя тоже от переживаний заболела сахарным диабетом. Последние годы плохо передвигалась, за ней ухаживали племянницы дяди Пети, потом привезли её к нам в Верховажье. Последние полгода тётя Валечка провела в постели, ухаживали за ней мы с сестрой Таней, жили в Никольске.

Тетушка часто ругала себя за то, что не родила больше детей, что делала аборты, плакала. После смерти сына тётя Валя жила воспоминаниями, приезжала и в родную деревню Ивантец. Встречалась и с Валей Наташенковой, их свидания отличались от всех предыдущих. Тетя Валя, убитая горем, рассказывала о том, какой у неё был замечательный сын и как хорошо было всем вместе, жаловалась, что теперь вот осталась одна, плакала.

Валя Наташенкова как могла успокаивала её, о себе старалась не говорить, чтобы не ранить родственницу. Да тётя Валя и так знала, что Валентина Наташенкова живет припеваючи с дочерью, зятем, нянчит внуков, всем довольна, для своего возраста здорова и счастлива.

Мы не знаем, какая участь постигла тётю Валю на небесах и вместе ли она с сыном и мужем. Но на кладбище они рядом, три могилки с плитами, фотографиями и надписями, три креста в одной оградке. Ухаживает за могилками вдова Игоря, а молимся за всех троих мы с сестрой Татьяной, может, ещё кто-нибудь. Приезжая в родную деревню Ивантец, иногда встречаю Таню Наташенкову, дочь Валентины, она живет с мужем Василием, дети выучились и остались в Вологде, приезжают, навещают. Заезжает и сестра Лида, живёт тоже в Никольском районе, в деревне Дунилово. До войны на Украине общались со своими братьями из Днепропетровской области, теперь связь прервалась. Потомки старших детей Ивана Ильича тоже, бывает, заезжают в родительский дом, находя в нем приют.

Послесловие

Уважаемые читатели! В память о своем дорогом брате Вячеславе Николаевиче Щукине мне хочется немного продолжить его повествование о двух Валентинах.

20 июня 2024 года мы с Вячеславом приехали в свою родную деревню Ивантец как раз накануне Троицкой родительской субботы.

Ему очень нужно было поговорить с дочкой Валентины Наташенковой Татьяной по поводу своего очерка. Вот мы с ним и пошли. Дом всё тот же, как в нашем детстве. Нас встретила улыбчивая статная женщина Татьяна, которой могло бы не быть, если бы её мама сделала аборт.

У Вали Наташенковой было восемь детей: четверо – дети мужа от первого брака (она молодой девушкой вышла замуж за вдовца) и четверо детей кровных. Старшие дети и её один кровный сын тоже уже ушли в мир иной. У Валентины много внуков и от своих, и от мужниных детей, и все её звали бабушкой. В родном доме она прожила всю свою жизнь, обогреваемая любовью и вниманием своей самой младшей дочери. На руках у неё же она и скончалась.

Покоится она на нашем сельском кладбище, за могилкой ухаживает эта же доченька, остальные дети разъехались кто куда.

У Татьяны трое детей: все они взрослые, у всех свои семьи. У Тани есть сын Ваня (как и папу звали), дочь Валя (в честь мамы) – у сестры Лиды. Жизнь продолжается в детях и внуках.

Побывали мы и в самом городе Никольск, где проживала последние 20 лет другая героиня очерка – наша родная тетя Валя. Как вы из повести знаете, у неё был только один сын. К сожалению, он трагически погиб в 1995 году, недавно женившись (всего несколько месяцев был женат), не оставив детей. Родители всю оставшуюся жизнь скорбели о единственном сыне. Тётя Валя так и не стала бабушкой. Невестка потом вышла замуж, но к тёте Вале ходила до конца её жизни и называла её мамой. Тёте Вале было очень тяжело. Муж, дядя Петя, ослеп и после нескольких инфарктов умер. Осталась она одна в никольской квартире. Часто я слышала от неё:

– Что бы хоть одного ребеночка оставить – не делать бы аборт. Вот в одну беременность так хотелось молочка, наверно, была бы девочка…

Мы с Вячеславом каждый год стремились на свою малую родину. Пока были живы родители – по несколько раз в год. Летом 1998 года брат восемь раз приезжал к нашей смертельно больной маме. А я всё лето была с ней. Мы каждый раз, бывая на родине, обязательно заезжали к своей гостеприимной тёте. А сейчас с июня 2021 года мы заезжаем к ним на могилки. Нет семьи на этом свете, нет продолжения. Стоят три могилки, три памятника, только остается помолиться о их бессмертных душах…

Ещё мне хочется вспомнить свой последний разговор с моим дорогим братом. Речь шла об этом очерке. Я ему говорю:

– В нашем детстве, в далекие уже 1960-е годы, семьи были большие, до десяти детей в семье, т.к. люди были крепче и духовно, и физически.

Он согласился со мной, но добавил:

– Ну хотя бы трое-пятеро детей в семье надо.

Очень он переживал за демографическую ситуацию в стране. Я слышала от него:

– Если в стране останется меньше 70 миллионов, нам не сохранить страну – территория большая, народу мало, некому защищать её.

Вечная светлая память Вячеславу, кто его знал, прошу ваших молитв о его упокоении.

Татьяна СЕДОВА

«Верховажский вестник» №74 за 4 октября 2024 года