"Шанс жить, а не выживать!" Капитолина Левинская – о неограниченных возможностях духа, несмотря на диагнозы

Ее призвание – профессионально приходить на помощь и вдохновлять на новую жизнь. С легкой руки героини нашего сегодняшнего материала десятки верховажских пенсионеров взяли в руки «скандинавские палки», пошли по пути здоровья и открыли для себя мир путешествий. А сотни людей с инвалидностью – почувствовали себя нужными. Председатель районного общества инвалидов Капитолина Левинская – о том, как удалось наполнить оптимизмом столь непростую деятельность.

«Я оказалась словно в другом мире»

– Капитолина Николаевна, читатели знают Вас, как председателя двух крупных организаций в районе – совета ветеранов и общества инвалидов. Сегодня хочется обсудить Вашу деятельность в последней из них. Как Вы к этому пришли, возможно, есть какая-то личная история?

– Нет, я совсем не имела раньше понятия, что это такое. Ну слышала, что есть такое общество инвалидов, и на этом все. Сначала я работала в «Сельхозтехнике», а затем меня пригласили в профсоюз работников агропромышленного комплекса. Можно сказать, с 2002 года началась моя общественная деятельность. Помню – показали мне все эти «бумажки», я их открою, закрою... Ничего не понимаю! Коллеги мне помогли, постепенно все рассказали. Я втянулась, хоть и сложный был период – пенсионные реформы, много людей теряли трудовой стаж. Мы старались всем сельхозникам помогать. Трудовые книжки тщательно проверяли, награды, учебы. Было сложно, но интересно. Профсоюзами я заведовала много лет, только год назад их оставила и до сих пор им помогаю, если понадобится.

Когда я была на той должности, у нас в здании работала на втором этаже женщина-инвалид. Как-то мы с ней разговорились, и она сказала мне, что уже два года не может получить выплаты по инвалидности, мол, не найдет бухгалтера. А я и говорю – давайте я вам помогу! И в итоге несколько лет «вела» ее документы.

А потом вышло так, что в обществе инвалидов освободилась должность. Меня пригласили туда поработать «годик» всего. Я согласилась, и вот с 9 января 2014-го года до сих пор этот год дорабатываю (смеется).

– По-Вашему, с тех пор работа в этой сфере как-то поменялась в районе?

– Раньше я не вникала в эту работу и не знаю, как она велась. Не знала, сколько у нас инвалидов, тем более – колясочников, какая помощь им оказывалась... Это для меня был другой мир.

– Помните ли Вы свои первые шаги в этом «другом» мире?

– Когда я только вышла на работу, в первое время мы ездили к детям-инвалидам. Я постоянно плакала. Или приходишь к пожилой женщине – она лежит, никому не нужная, ухода за ней никакого...Мне это казалось таким диким. Думала – уйду, мне этого не выдержать. Потом, может, попривыкла, втянулась. Начала сотрудничать с военным госпиталем, стали привозить понемногу оборудование для инвалидов. Сейчас у нас оттуда с помощью соцслужбы привезено 15 кроватей специальных для лежачих больных. Если человек уходит в мир иной, мы по договору должны либо отправить кровать обратно, либо найти для нее человека. У нас в районе сейчас 76 человек лежачих и колясочников. Поэтому оборудование это постоянно «в ходу».

В период пандемии удалось приобрести три кислородных концентратора. Они тоже все востребованы, людям с тяжелыми астмами очень облегчают жизнь.

– Много ли тех, кто ждет помощи?

– Да, такие есть... и постоянно появляются – сегодня нет, завтра будет. Потому что у кого инсульт, у кого что... Это не предвидеть никак. Или бабушка какая сломает шейку бедра, им же очень тяжело. А эти койки специализированные с противопролежневыми матрасами им очень нужны. По уходу много помощи требуется. Но мы стараемся сразу направить соцработника к таким людям, если что случается.

«Для колясочников у нас нет дорог»

– Что касается колясочников – я не помню, чтобы видела на улицах Верховажья человека в коляске...

– Потому что у нас им негде ездить! Для них нет дорог. Конечно, в основном у нас пожилые с такими заболеваниями, но есть и дети, и молодые люди.

Некоторые организации и магазины оборудованы пандусами – таковы требования закона. Но инвалиды на колясках просто не могут до них доехать по нашим улицам и тротуарам

– То есть, Вы считаете, это из-за отсутствия инфраструктуры? Или психологический аспект тоже есть?

– Они просто не могут выйти из дома. Вот у нас есть молодой человек. Он живет на втором этаже... И ведь многоквартирный дом не перестроить под пандусы. Он, конечно, кое-как спускается с помощью родственников. Но дальше своей улицы ему некуда отправиться. Сейчас у нас строятся магазины, они оборудованы пандусами, но дороги-то к ним нет. Тротуары – сами знаете какие. Как же на коляске по ним проехать.

– В последние годы очень много говорят о безбарьерной среде. В Верховажье основные госучреждения приспособлены для приема колясочников?

– К примеру, на открытии банка после реконструкции мы были вместе с одним из наших подопечных – мальчиком в коляске, он заезжал туда спокойно. Библиотека у нас оборудована кнопкой вызова. Вообще, библиотеки привозят книги на дом по запросу, это во всем районе так. В доме культуры есть пандус, туда тоже на коляске заезжали... А за продуктами в основном ходят соцработники. Кстати, сейчас у нас встал вопрос – в одном из магазинов в центре нет поручней, «опорникам» без них тяжело, вот занялись этим. В целом-то доступ есть, но, выходит, ездить-то туда все равно некому...

Один в поле не воин

– Как в целом в районе устроена схема помощи инвалидам?

– Скажу так – нашей организации было бы очень тяжело ее организовать, если бы не взаимопомощь! Мы со всеми работаем в «связке» – с соцслужбой, с больницей, с полицией, с пенсионным фондом, с центром социальных выплат. Люди ведь, получив инвалидность, попросту теряются. Часто звонят и говорят – нам тут денег не дали, там не дали. Начинаем с ними работать, успокаиваем, все разъясняем. Или часто возникает озлобленность: пенсия маленькая, родственники от помощи отказываются... И вот в таких ситуациях мы все вместе помогаем. Либо в интернат определяем, либо в ЦРБ. У нас в районе в совсем тяжелых условиях нет людей, мы всех более-менее «пристроили». Остался вот, правда, мужчина один, ему выплаты оформили, но он все равно ходит «побирается»... по привычке. Сейчас мы с полицией совместно решаем, как с ним быть. Если он согласится, то мы его в учреждение определим. Стараемся, чтобы все были «прибранными», чтобы не чувствовали себя ущемленными людьми.

С молодежным парламентом мы тоже сотрудничаем, организовываем совместные мероприятия. И отношение администрации тоже много значит. Нам никогда нигде не отказывают. На областных мероприятиях коллеги удивляются, говорят: «У нас такого нет». А я считаю – один в поле не воин. Мы общее дело делаем.

– Удалось ли наладить эту работу в отдаленных поселениях?

– У нас по району 18 первичных организаций, у каждой из них свой председатель, они очень помогают. Работают при этом чисто на добровольной основе! «Девчонки» мои всё контролируют. Похуже только в самом Верховажье, вот за рекой никто не хочет этой деятельностью заняться.

– И что это значит? Там хуже работа в этом направлении идет?

– Да, бывает, что мы поздно узнаем о том, что какой-то человек нуждается в помощи.

– Можно предположить, что есть еще инвалиды без внимания?

– Да, они, скорее всего, есть. В районе сейчас числится 1239 людей с инвалидностью. При этом на учете у нас состоят 788 – это те, кто обратился, чтобы вступить в организацию.

– Чего лишаются люди, не вступившие в ваше общество?

– Я им всем говорю, что никого вступать не заставляю... Но такая может возникнуть ситуация, что они одни просто не справятся. А когда мы все вместе, мы же быстрее поможем! У нас очень тесное взаимодействие со всеми службами, и вопросы получается решать более оперативно.

Право выбора

– Часто ли так бывает, что от инвалидов порой отворачиваются родственники?

– Очень часто. Особенно если человек не создал свою семью – детей нет, родители умерли. Тут все зависит от степени осознанности его близких. Бывает, родственники пристраивают к себе бабушку, я у нее спрашиваю – ну как тебе, она отвечает: «Я впервые живу, как в раю». А другие звонят и требуют: «Забирайте, он нам не нужен».

– На Вашей практике какая ситуация была самой тяжелой?

– Вспоминается случай. Мать неожиданно слегла, невестка «в трансе», сын – пьет. Жили втроем на ее маленькую пенсию. Мы к ней выехали – она лежит без простыни, на худеньком диванчике, дома холодина... Невестка в глаза ей не решается сказать, что ее «отдать» хотят. Я у старушки спрашиваю – поедешь с нами? Она кивает головой. Мы подключили все службы, выхлопотали ей первую группу. Я сама лично все документы собирала. Приехали бабушку забирать, пригласили специалиста из сельсовета, почтальонку с пенсией, чтобы оформить все, как положено. Старушка стоит без валенок, пальтишко старое, кое-как собрали ее. И вот ее родственники видят, что пенсию ей дают вместо восьми тысяч почти 20... И как у них глаза забегали. Мать причитать начинает: «Как же они тут жить-то будут!» Я при всех отдала им часть денег, говорю – это на коммунальные расходы, остальное пусть сами зарабатывают. После они звонили мне, угрожали... Два года бабушка в интернате прожила, потом, видимо, с подачи сына, попросилась обратно. Я взяла расписку, что это ее желание... И все, уехала. Звонили потом из деревни, говорили, что она голодом сидит. А что мы можем сделать в этой ситуации... Я ей говорила: «Мы вас спасли, отмыли, накормили... Но вы себе судьбу выбрали». Через полгода она умерла.

– В таких ситуациях с родственниками путь, получается, только в интернат?

– Либо на паллиативные койки, если совсем тяжелый больной. Они у нас, как правило, всегда заняты. В интернаты распределяют по области в зависимости от заболевания – в Красавино, Грязовец, Молочное или Череповец. Но при этом обязательно нужно согласие самого человека. Есть у нас один мужчина, у него ногу отняли, в дом престарелых он не хочет. Невестка звонит – я ухаживать за ним не буду, забирайте! Но если он не хочет, мы его никак не можем увезти... Но люди осознают потом, что помощи им неоткуда ждать и соглашаются. Все-таки там в тепле, в чистоте, накормленные.

Или вот есть парень молодой, давно погорел, без ног. Все не дает согласие. Я ему говорю: «Ты ведь можешь там даже семью завести, почему ты думаешь, что тебя в тюрьму увезут? Ты же в любое время можешь оттуда уехать. Ведь у тебя есть возможность жить, а не существовать!»

– А дети?

– Ну вот, к примеру, у нас мальчик-колясочник ходит в детский сад, там для него оборудовали специальное место, закупили нужное оборудование. А так к детишкам ходят педагоги на дом. Даже если плохо обучаемые, к ним все равно ходят. Число детей с инвалидностью у нас стабильно от 50 до 60 каждый год. В основном – с ДЦП, сахарным диабетом, «опорники», «сердечники»...

– По-Вашему, может ли ребенок с инвалидностью вырасти счастливым человеком?

– Все зависит от родителей. Дети видят доброту. Даже если они с ментальными нарушениями, они способны понять, любят их или нет. Ведь медицина не стоит на месте, многие заболевания с годами становятся излечимыми. Надо надеяться и не отказываться от детей, независимо от ситуации. Жизнь непредсказуема. Я всегда говорю – сейте добро, не проходите мимо.

Капитолина Левинская на рабочем месте. В районной организации инвалидов стараются помочь каждому

«Люди попросту теряются...»

– Как человеку адаптироваться к таким глобальным изменениям в жизни, как внезапное увечье?

– Вот свежий пример. Год назад молодой мужчина в квартире отморозил ноги, вел, так сказать, «хороший» образ жизни. Впал в депрессию, все собутыльники разбежались. «Ходить не могу, в коляске тоже не могу». Мать его пришла к нам, плачет. Мы приехали, я говорю – вы же можете пройти реабилитацию, сделать протезы. «У меня нет денег» – один ответ. Я давай его уговаривать: «Мы поможем». Месяц мы его склоняли к протезам. Соцзащита его увезла в больницу, всё везде договорились, сделали. Я ему звонила, говорила: «Ради бога, ходи на протезах! Если не будешь ходить – бросишь. Это твоя вторая жизнь!».

И вот тут он недавно пришел... сам. Благодарил. Теперь мы стараемся его подбадривать, как можем.

Он почувствовал, что не брошен. И осознал, что жизнь может быть полноценной. Если ты захочешь и возьмешь себя в руки – все получится. Если нет – ничего не поможет.

– Много ли примеров, когда люди преображаются?

– Парадоксально, но такое происходит, например, на паллиативных койках... Когда мы туда привозим пациентов, видим их отрешенный вид: им бы только лечь и уйти из этого мира. А потом приезжаешь спустя время – их отмыли, накормили. Смотришь – а у людей словно жизнь в глазах появляется.

– Если человек оказался в беде, куда ему в первую очередь нужно обращаться?

– Обычно идут к нам. А мы уже направляем дальше. Важно оформить все документы вовремя, у таких процедур есть сроки. И если человек в них не уложится, он может оказаться без выплат, и придется все заново оформлять. Также ориентируем по вопросам трудоустройства. Вот, к примеру, пришла к нам женщина – ей дали первую группу инвалидности, она плачет, не знает, что делать, говорит – не берут на работу. Отказали почки, и она на гемодиализе. Я открываю ее реабилитационную карту и вижу, что ей разрешено работать. Объяснила все ей... Люди в таком состоянии попросту теряются.

– А в целом, охотно ли организации устраивают на работу людей с инвалидностью?

– Сейчас на предприятиях есть для них квоты. Если более 35 сотрудников, в организации должны трудоустроить инвалида. Кто-то соглашается работать, кто-то не хочет – в этом еще нюанс. А некоторые люди работают и скрывают инвалидность. Особенно молодые девчонки. Говорят – не произносите этого слова. У нас в области проводится слет молодых инвалидов. Я второй год не могу найти участников. «Не поеду, я вам не инвалид!» Несмотря на то, что мероприятие масштабное, открывающее огромные возможности для общения...

– Они интегрированы при этом в социальную жизнь?

– Да, просто не хотят, чтобы кто-то знал про их диагноз.

– Как Вы считаете, а общество за эти годы поменяло свое отношение к людям с ограниченными возможностями по здоровью?

– Я считаю – да. Это даже касается родителей детей с инвалидностью. Раньше было большой проблемой собрать мам, например, на какую-то встречу. Теперь они более-менее идут за помощью. У нас есть центр «Преодоление». Мы раньше буквально уговаривали: «Поезжайте вместе с ребенком». Теперь они сами охотно едут. Одна съездила посмотрела, понравилось, так и сдвинулось с места...

Новые горизонты

– Капитолина Николаевна, Вам ведь удалось показать своим подопечным по сути другой мир... Расскажите про поездки по стране. Вы сами любите путешествовать?

– Да, мне это очень интересно. Мы же живем и даже в своей области половины мест не знаем! С 2016 года мы начали путешествовать. Помню, сказала своим – копите, девки, на Казань! Полгода мы копили, с пенсии откладывали. Побывали в Карелии, в Ленинграде, в Костроме, в Ярославле, в Муроме, в Великом Устюге... По Вологодской области много ездили и Архангельскую «прихватывали». Собираем денежки сами и едем. Где только не были! Бывает, только к Верховажью подъезжаем, а в автобусе уже: «Куда в следующий раз?!»

– А как удалось увлечь старшее поколение спортом? С вашей подачи, насколько я понимаю, теперь добрая половина бабушек полюбила скандинавскую ходьбу?

– Это все благодаря грантам. Первые два мы выиграли на автопробеги, у нас их два было. Потом вот тренажеры завезли в поселения. Мы по сути на эти деньги и «живем». Хочешь работать – пиши гранты, выигрывай. Сейчас глюкометры еще таким образом получили.

А со скандинавской ходьбой спонтанно все вышло. Я смотрю по телевизору: все как-то активничают. Дай, думаю, хоть 50 палочек попробую достать. И вот за 10 дней написала я этот грант. И все получилось! А потом – всем вдруг эти палки нужны стали. После еще 275 комплектов получили, потом еще почти сто. Писать гранты было сначала тяжело, тем более я с этим «другом» (указывает на компьютер) не дружила, долго училась. И вот теперь все сама.

Идеи грантов все идут «из народа». Вот, например, нет тренажеров. Я говорю – ну давайте я попрошу. Занимайтесь! Вот так получилось в Пежму, Нижне-Кулое, Чушевицы завезти новые беговые дорожки. И сейчас по скандинавской ходьбе почти по всем поселениям ездили с обучением. 

– А вы сами спортом занимались?

– Нет, какое же, мне некогда, работать надо! (смеется)

«Если бы была семья, наверное, меня бы выгнали из дома!»

– Какие у Вас дальнейшие планы?

– В планах у меня – выйти на пенсию (смеется). Все-таки мне уже 65. Но перед этим еще планирую написать несколько грантов. Хочется, конечно, найти хорошего человека, чтобы ему все передать. Ведь если мы не будем этим заниматься – не будет финансирования. Нас не будет видно!

– Сейчас у Вас остается свободное время?

– Честно сказать, если бы у меня сейчас была дома семья, наверное, меня бы давно из дома выгнали (смеется). Ничего не успеваю делать! Благо, дети уже взрослые и разъехались давно.

Алёна Александрова. Фото автора и Ульяны Михеевой

«Верховажский вестник» №96 за 28 декабря 2022 года

Читайте также:

Для людей особой заботы

Палки в руки и пошли! В Верховажье состоялись соревнования по скандинавской ходьбе среди ветеранов

Верховажские инвалиды и ветераны побывали в музее в Семенкове